Важнейшим направлением идеологической борьбы в Советской России стал антирелигиозный фронт. Кампания 1922—1926 гг. была направлена на искоренение религии из повседневной жизни людей, пропаганду атеизма и формирование материалистического мировоззрения.
При этом, несмотря на то, что декрет об отделении церкви от государства был принят в 1918 г. (практически одновременно с декретом о введении нового, западноевропейского календаря), вплоть до 1929 года дни, которые раньше приходились на религиозные праздники, продолжали оставаться нерабочими (дни отдыха были просто перенесены из старого в новый календарь). Рождество праздновать запретили, а выходной остался. Многие несознательные советские граждане по привычке шли в этот день в церковь. Надо было создать новую традицию, альтернативный праздник. И молодежь активно включилась в процесс.
«Настроение такое, что хочется куда-нибудь идти. Праздничное время, а идти некуда; рабочие идут в храмы просто потому, что Розанов поет лучше, чем Шаляпин, который может закапризничать и не петь… Вот дочь, убежала как-то с подругой. Приходит. — Где была? В церкви. — А зачем ходила, ты же не веришь. — Не верю, а все-таки там хорошо! — Ты бы в другое место пошла. — Куда же идти? Дай билетик! А билетик монету стоит, а монет нет».
Сборник (одно из первых изданий на тему и самое популярное в те годы), предназначен в помощь комсомольскому активу для подготовки праздника комсомольского рождества/комсвяток. В целях утверждения новых форм проведения досуга, комсомольцам рекомендовалось организовывать театрализованные, идеологически выдержанные мероприятия — клубные вечера, карнавальные шествия, манифестации, чтобы не только развлечь людей (и отвлечь от похода в церковь), но и продемонстрировать (с использованием научных фактов), что религия — «опиум для народа». «Церковь отделена… но ложь, суеверия, обманы, предрассудки остались. Одной из больших побед явилась смена рождеству в виде комсомольского рождества… Комсомольское рождество — вовсе не праздник. Это — битва за освобождение сознания рабочего от религиозного дурмана, это — штурм двухтысячелетних рождественско-религиозных позиций, это — протест красной молодежи, уже освободившейся от суеверий, против своих отцов, еще костенеющих в парах религиозного дурмана».
Противник был не прост: «Чрезвычайная укрепленность вражеских позиций… заставляет отнестись к организации комсомольского рождественского зрелища очень вдумчиво», — предостерегает автор вступительной статьи Н. Волотова. Какое же «оружие» предлагается комсомольцам? Во-первых, лекции и доклады. Темы разнообразные: происхождение и история праздника рождества; причины возникновения религиозных праздников, обрядов вообще и связь их с хозяйственной деятельностью людей (охотничество, земледелие), причем географический охват чрезвычайно широк: Древняя Греция, Рим, Египет, Мексика, Индия, Персия, древние славяне и европейцы. Центральная тема — рождение Иисуса и дохристианские легенды о рождении божественных младенцев (Озирис, Таммуз, Адонис Кришна и др.). Невольно вспоминается М. Булгаков — лекция Берлиоза, читанная им Ивану Бездомному в аллее на Патриарших. «Нет ни одной восточной религии, — говорил Берлиоз, — в которой, как правило непорочная дева не произвела бы на свет бога…. Высокий тенор Берлиоза разносился в пустынной аллее, и по мере того, как Михаил Александрович забирался в дебри, в которые может забираться, не рискуя свернуть себе шею, лишь очень образованный человек, — поэт узнавал все больше и больше интересного, и полезного и про египетского Озириса, благостного бога и сына Неба и Земли, и про финикийского бога Фаммуза, и про Мардука, и даже про менее известного грозного бога Вицлипуцли, которого весьма почитали некогда ацтеки в Мексике». Автор теоретической части сборника В. Гребнер в дебри забирается смело и чувствует себя там совершенно свободно. Кстати, елка упомянута вскользь, как древний народный обычай поклонения священному дереву.
Далее идут антирелигиозные инсценировки: «Умелое чередование искусства с популярными научными лекциями даст возможность заинтересовать отсталых и втянуть их в самообразование или кружковую клубную работу».
Пять небольших пьес, написанных известными в то время пролетарскими писателями. У каждой своя тема. В «Рождественском представлении» это народные, деревенские игры, прекрасно иллюстрирующие положения доклада о возникновении праздников и обрядов. Недостатком, по мнению составителя, является отсутствие в ней общественно-политических мотивов, что вполне компенсирует вторая инсценировка, — «Военный совет на небесах», которая может служить наглядным пособием для сравнительного изучения религий: «Вся она проникнута духом бодрой сатиры… и опирается на библейские и евангельские тексты по правилу: бей врага его же оружием». Затем «Путешествие попа» — политическая инсценировка с персонажами-масками (поп, папа, монашенка, городовой, генералы, рабочие, комсомолки и комсомольцы). В пьесе «Шкурники» обрисован мещанский уклад жизни и мещанская психология «шкурника». Показаны поп-живоцерковник и распри старой и новой церкви, высмеиваются обывательские представления о комсомоле. И наконец, инсценированный рассказ «Чудо», посвященный деревенским реалиям — «трогательный эпизод, полный юмора». Поскольку «злобность голых нападок не только не убедит верующих, а еще больше озлобит». К сожалению, к этому совету мало кто прислушивался, и по отзывам современников «комсвятки» проводились в достаточно агрессивной манере, часто оскорбляющей чувства верующих.
В следующем разделе сборника дана обширная подборка рассказов, стихов, басен для концертного исполнения (В. Маяковский, Д. Бедный, С. Городецкий и др.); частушки («Не пойду я ни к попам, не пойду к баптистам, а уж если запишусь — только к коммунистам»); пословицы («Попы да черти одной шерсти»); лозунги («Пусть будет вечен свет в Кремле, попам нет места на земле») и т.п. Завершает книгу подробный план, а также старательно подобранные материалы (тексты, картинки, таблицы, схемы) для организации антирелигиозной выставки или уголка антирелигиозника. Чтобы «…в противовес мировоззрению, понимающему жизнь как нечто неизменное и неподвижное, от века богом установленное, — выставить действительные перемены в хозяйстве, технике и общественной жизни — и показать, почему прежняя власть так боялась открывать глаза народу на действительный механизм общественной жизни».
Сборник издан в 1925 году. Комсомольское Рождество праздновалось еще два года, пока Сталин, крайне недовольный результатами антирелигиозной работы, не приказал активизировать и ужесточить борьбу.
«Проведение комсомольского рождества ярко выявило все неблагополучие наших дел на антирелигиозном фронте. Мы очень бедны по части методов и форм борьбы с церковью. Та халтура, которая явилась полновластной хозяйкой на клубных подмостках, — очень ненадежное оружие против такого сильного врага, как религия».
Именно в этот период под карающий меч материалистической идеологии попала елка. Несмотря на то, что при царе православная церковь достаточно негативно относилась к новой моде ставить и украшать елку на Рождество (как к обычаю нерусскому и языческому), советская власть причислила елку к «поповским обычаям». Сурово преследовались граждане, отважившиеся принести домой дерево. По улицам ходили специальные патрули, заглядывали в окна, отыскивая упорствующих (ловили, конечно, не всех). Комсомольцы вели агитацию на предприятиях и учебных заведениях, пионеры в детских садах. Газеты и журналы, особенно детские, были переполнены агитационными и пропагандистскими материалами: «Родители, не сбивайте нас с толку — не делайте Рождества и елку!». Кстати подоспела кампания по защите лесов, в рамках которой отказ от рождественских елок стал трактоваться как элемент борьбы против разбазаривания нужного народному хозяйству ресурса — древесины: «Не позволим мы рубить молодую елку, не дадим леса губить, вырубать без толку. Только тот, кто друг попов, елку праздновать готов!» (А. Введенский); «Лучше мысль о елках навсегда оставь. Елки пусть растут за линией застав…» (В. Маяковский). Многие другие известные поэты также приложились к этой теме.
В сентябре 1929 года добрались до календаря. Был издан декрет Совнаркома о переходе на непрерывную рабочую неделю. Он отменил даже единый выходной день — воскресенье (выходные стали скользящими) и оставил трудящимся только два праздника — 7 ноября и 1 мая (еще один нерабочий день — 22 января — день памяти В.И. Ленина). И все! Никакого нового года! Продажа елок и украшений («елочной дребедени») была запрещена, за нарушение наказывали штрафами (100 рублей) или принудительными работами (1 месяц). Новая антирелигиозная кампания была, не в пример первой, крайне жесткой: массово закрывались церкви, имущество их изымалось; суровым репрессиям подвергались священники и просто люди верующие.
Прошло пять лет. Шел 1935 год. Антирелигиозная кампания дала нужные результаты; успешно заканчивалась вторая пятилетка, и вот в ноябре на Всесоюзном совещании стахановцев Сталин произносит знаменитую фразу: «Жить стало лучше, жить стало веселее». А уже 28 декабря в газете «Правда» (разумеется, с одобрения вождя) была опубликована небольшая заметка за подписью П. Постышева (советского партийного и государственного деятеля) — «Давайте организуем к новому году детям хорошую елку!». «В дореволюционное время буржуазия и чиновники буржуазии всегда устраивали на Новый год своим детям елку. Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями елку и веселящихся вокруг нее детей богатеев. Почему у нас школы, детские дома, ясли, детские клубы, дворцы пионеров лишают этого прекрасного удовольствия ребятишек трудящихся Советской страны? Какие-то, не иначе как „левые“, загибщики ославили это детское развлечение как буржуазную затею. Следует этому неправильному осуждению елки, которая является прекрасным развлечением для детей, положить конец… В школах, детских домах, во Дворцах пионеров, в детских клубах, в детских кино и театрах — везде должна быть детская елка!.. Я уверен, что комсомольцы примут в этом деле самое активное участие и искоренят нелепое мнение, что детская елка является буржуазным предрассудком», — писал Постышев. И елка была реабилитирована. Уже на следующий день вышло постановление ЦК ВЛКСМ, в котором рекомендовалось организовывать новогодние елки («весело и без занудства»). Граждане тоже отреагировали: на рынках тут же появились елки, магазины активно продавали орехи, яблоки и конфеты (заворачивали в фольгу и вешали на дерево вместо игрушек). В 1936 г. был принят декрет Совнаркома о публичном праздновании Нового года, а в декабре 1947 года Президиум Верховного Совета СССР издал указ «Об объявлении 1 января нерабочим днем». Так родился новый (советский!) праздник который мы, теперь уже россияне, продолжаем праздновать с радостью под новогодней елкой, хоть для остального мира она остается рождественской.
И Рождество теперь не запрещено. Официально праздничным днем оно стало в 1991 году, но не для всех субъектов РФ. Там, где основная часть населения исповедует религии, отличные от православного христианства, может устанавливаться вместо или наряду с 7 января другой праздничный день. В этом случае 7 января для граждан этих субъектов РФ может являться рабочим днем (такие же полномочия предоставлены трудовым коллективам организаций для работников, исповедующих религии, отличные от православного христианства).
Вторую книгу мы выбрали для того, чтобы наглядно проиллюстрировать несправедливость и неоправданную жесткость советской противоелочной кампании.
Эта брошюра, изданная в 1912 году, по сути — методическое пособие, адресованное учителям народных школ. Помимо прямых указаний учителю, с чего начать организацию вечера (праздника), как распределять обязанности между участниками, поскольку главными «деятелями» на празднике должны быть сами дети. В брошюру включены необходимые материалы (басни, небольшие пьесы, музыкальные произведения, практические советы, касающиеся изготовления костюмов и декораций, и пр.).
Что касается целей организуемых мероприятий, то, как справедливо отмечает автор в предисловии: «Для народных учителей не составляет секрета, что деревенские дети вне школьной жизни нередко пользуются удовольствиями совершенно непозволительными и неподходящими к их возрасту: они посещают вечеринки, где пляшет и забавляется молодежь; там приучаются забавляться по образцу взрослых, перенимают цинические выходки и песни парней, входят в интимную сторону отношений молодежи, пьянство… наконец — составляют необходимую принадлежность святочных, не всегда цензурных игр, в которых постоянно являются стороной страдательной». Задача педагогов — «отвлечь школьников, а по возможности всех деревенских детей, от подобного рода удовольствий, развращающих детскую душу» посредством устройства специальных мероприятий (праздников, литературных вечеров), в том числе праздника елки.
Выводы напрашиваются сами. Во-первых, при царском режиме не только «буржуазия и чиновники», как утверждал в своей исторической заметке П. Постышев, устраивали елку своим детям. Конечно, игрушки и подарки у детей рабочих и крестьян были не такими, как у «детей богатеев», тем не менее елку нарядить старались многие «простые» люди. Во-вторых, ни в какие дебри религиозного дурмана детей не увлекали. Напротив, целью публичных праздников (в учебных и социальных заведениях) было просвещение. Как отмечает автор книги И.П. Мордвинов (известный русский историк-краевед, педагог и просветитель): «Такие вечера помимо того, что дают историко-литературные знания, полезны тем, что приучают детей уважать прошлое и чтить людей, ковавших нашему отечеству счастье, честь и славу».
По большому счету, этот сборник «практических указаний» не сильно отличается от методичек Наркомпроса, которые издавались после 1936 года. И можно с уверенностью предположить, что, несмотря на дореволюционное происхождение, эта книга использовалась педагогическими работниками в советские годы, поскольку на обложке ее стоит штамп библиотеки МГПИ им. К. Либкнехта (пединститут, существовал с 1923 по 1947 гг.).
Вот, пожалуй, и всё. С Новым годом, друзья!
